Мне многое следовало бы сделать, но я не могу сдержаться.

Мои бедра двигаются, и я наталкиваюсь на абсолютное сопротивление ее девственной киски.

Я кладу предплечье рядом с ее головой, а свободной рукой крепко сжимаю ее бедро. Я толкаюсь снова, умудряясь на пару дюймов войти в ее влажный жар.

Господи, она чертовски тугая.

Спина Габриэллы выгибается дугой, мышцы напрягаются и боль отражается на ее прекрасном лице.

Я чувствую, как ее грудь прижимается к моей, когда вхожу глубже, и на этот раз она сжимает челюсти, чтобы не издать ни звука.

Не желая мучить ее, я прижимаю ее ногу к своей заднице, чтобы раздвинуть ее пошире. Когда я врезаюсь в нее, она отдергивает руки от меня, чтобы прикрыть рот, и из нее вырывается крик.

Блять.

Блять. Блять. Блять.

Оказаться полностью во власти ее слишком тугой киски — это просто охренительно.

Отпуская ее бедро, я поднимаю руку и отвожу ее руки от лица.

— Дыши, — выдавливаю я из себя это слово.

Она задыхается, и когда слезы катятся из ее глаз, она пытается вытереть их, но я беру ее за запястья и прижимаю их по обе стороны от ее головы.

Я смахиваю поцелуем слезинку с ее виска и, не в силах более сдерживать себя, просовываю руку ей под спину и прижимаю ее к себе.

— Моя, — рычу я прямо перед тем, как начать двигаться.

Удовольствие от того, что я нахожусь внутри нее, превращается в ад, охватывающий все мое существо. Я чувствую себя одержимым, когда вбиваюсь в нее, и совершенно не могу контролировать темп.

Блять.

Я слышу звуки соприкосновения наших тел, когда мое прижимается к ее.

Я слышу ее вздохи и полные боли всхлипы, поэтому прижимаюсь к ее губам, потому что каждый из них принадлежит мне.

Глава 22

Габриэлла

Я не могу сдержать слез, чувствуя боль, которой никогда раньше не испытывала.

Я знала, что терять девственность будет больно, но не настолько. С каждым толчком кажется, что Дамиано пытается разорвать меня на части, и каждый раз, когда он выходит из меня, мне адски больно.

Его рука вокруг меня сжимается сильнее, и я цепляюсь за него изо всех сил, пока он толкается все сильнее и сильнее.

Прервав поцелуй, он не сводит с меня глаз, когда заявляет на меня права, и, хотя мне больно, я не отвожу взгляда.

Я наблюдаю, как напрягаются черты его лица, затем он дергается один раз, после чего всем весом наваливается на меня. Его лицо из жестокого превращается в самое сексуальное зрелище, которое я когда-либо видела.

Когда Дамиано испытывает оргазм, и я чувствую, как силы покидают его тело, я понимаю, что в этот момент он уязвим как никогда.

Я крепко обвиваю руками его шею, и он практически поглощает меня, прежде чем погрузиться в меня еще дважды.

Когда его тело замирает, он не вырывается.

Боль начинает понемногу стихать, и пока мы просто обнимаем друг друга, серьезность ситуации становится очевидной.

Дамиано только что лишил меня девственности.

Мы заключили наш союз, и ничто не сможет его разрушить.

Я принадлежу ему.

А он принадлежит мне.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю в потолок.

Святое дерьмо.

Capo dei Capi принадлежит мне.

Я ношу его кольцо.

Я рожу ему детей.

Я буду рядом с ним до конца наших дней.

Дамиано поднимает голову, и его глаза снова встречаются с моими.

Я подношу руки к его подбородку и, подняв голову, целую его в губы, а затем шепчу:

— Я заплатила за тебя кровью. Теперь ты принадлежишь мне.

Когда я снова опускаю голову, его пристальный взгляд прожигает мой с такой силой, что я чувствую его в своей душе.

_______________________________

Дамиано

Слова Габриэллы переполняют меня, и, когда мой член погружается глубоко в ее тело, она овладевает мной.

Я смотрю в ее светло-карие глаза, зеленые искорки в которых становятся ярче от выплаканных ею слез.

И. Я. Влюбляюсь.

Чертовски сильно.

Чем дольше я смотрю на Габриэллу, тем больше эмоций переполняет мою грудь, пока мое сердце не начинает биться быстрее, как у лошади, попавшей в лесной пожар.

Собственничество, которое я испытывал раньше, выходит из-под контроля. И желание защитить становится живой силой.

Я настолько одержим ею, что не могу перестать смотреть, не желая упустить ни единого вздоха с ее губ.

И она выдерживает мой взгляд.

Хриплым голосом я бормочу:

— Моя королева. — Я прижимаюсь к ее губам и шепчу: — La mia regina¹¹.

— Il mio re¹².

Я испытываю глубокое удовлетворение, услышав, как она называет меня своим королем.

Я прижимаюсь к ее губам еще одним поцелуем, затем говорю:

— Твоя девственная киска так хорошо приняла меня.

Ее щеки розовеют, и мне нравится видеть, как она краснеет.

Когда я выхожу из нее, краска сходит с ее лица, пока она не бледнеет от боли.

— Ты в порядке? — Спрашиваю я.

Она кивает и садится.

Мой взгляд останавливается на крови, покрывающей ее киску и внутреннюю поверхность бедер.

Обеспокоенный, я спрашиваю:

— У тебя должно быть так много крови?

Я смотрю на себя и вижу, что мой таз и член покрыты ее кровью.

— Прости. Я быстро все уберу, — говорит Габриэлла, поднимаясь с кровати.

Она делает всего два шага, а затем опускается на пол.

За долю секунды я вскакиваю с кровати и заключаю ее в объятия.

Она тихо хихикает.

— У меня затекли ноги.

Когда я вижу всю эту кровь, боль на ее лице и то, что она, черт возьми, даже не в состоянии ходить, меня охватывает глубокое сожаление.

Я был с ней чертовски груб.

Поднявшись на ноги, я несу ее в ванную, а затем сажаю на тумбу.

Я открываю краны в душе, и как только вода становится достаточно теплой, веду ее под душ.

— Обопрись на меня, — приказываю я.

Ее руки обхватывают мои бока, а грудь прижимается к моему животу.

Руками я смываю ее кровь с наших тел, и когда мои пальцы нежно проводят по ее киске, она испускает вздох.

— Почти готово, мой маленький огонек, — бормочу я.

Закончив, я выключаю краны и беру полотенец. Я вытираю ее тело и, обернув вокруг нее полотенец, поднимаю ее, снова усадив на тумбу. Затем вытираюсь сам.

Обернув полотенец вокруг талии, я поднимаю свою женщину на руки.

Выйдя из ванной и пройдя через гардеробную, я останавливаюсь в гостиной и наклоняюсь, чтобы она могла дотянуться до приставного столика.

— Возьми мой пистолет.

Габриэлла берет оружие, а я прохожу через ее спальню и направляюсь в свои апартаменты.

Даже не потрудившись включить свет, я отношу Габриэллу к себе в кровать и осторожно укладываю ее.

Забрав у нее пистолет, я кладу его на прикроватную тумбочку, а затем иду в ванную, где у меня хранится аптечка и обезболивающие на случай травм.

Я беру Тайленол и бутылку воды из мини-холодильника в моей личной гостиной, а затем возвращаюсь к кровати.

— Прими две, — приказываю я, протягивая Габриэлле воду и обезболивающее.

Я беру с прикроватной тумбочки пульт и нажимаю на кнопку, чтобы включить свет, а затем смотрю, как она принимает лекарство.

Когда она заканчивает, я спрашиваю:

— Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

Когда я тянусь к полотенцу, обернутому вокруг ее тела, и распахиваю его, ее брови взлетают до линии роста волос.

В тот момент, когда я раздвигаю ее ноги, чтобы посмотреть, остановилось ли кровотечение, она ахает:

— Мы снова будем заниматься сексом?

Я усмехаюсь.

— Нет. Просто проверяю, стоит ли мне вызывать врача.

— Не вызывай врача и не смотри туда, — огрызается она, сжимая ноги и пытаясь отпихнуть мою руку.

Я перевожу взгляд на нее, и, положив руки по обе стороны от ее задницы, бормочу:

— Твоя киска принадлежит мне, и я буду смотреть на нее, сколько захочу.

— Это неловко, — возражает она.